Какая идеология в китае сейчас

Россия в глобальной политике

Доктор исторических наук, и.о. научного руководителя Института Китая и современной Азии РАН, руководитель департамента международных отношений Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Прошедший недавно 6-й пленум ЦК КПК 19-го созыва интересен по многим причинам, его материалы сейчас широко обсуждаются в мире. Это неудивительно, так как на повестке – выработка стратегии развития крупнейшей мировой державы. Но хотелось бы привлечь внимание к одному аспекту, который во многом остался незамеченным. Речь идёт о закреплении идеи, что в Китае создана новая цивилизация, более совершенная, чем все прочие.

Сформулированная в краткой форме в принятом по итогам пленума коммюнике эта любопытная мысль звучит так: «Под руководством КПК китайский народ успешно открыл китайский путь модернизации, создал новую форму человеческой цивилизации, проложил развивающимся странам новые пути к модернизации»[1]. В опубликованной несколькими днями позже «Резолюции ЦК КПК об основных достижениях и историческом опыте столетней борьбы партии» она изложена более развернуто: «В течение прошлого столетия КПК боролась как за счастье китайского народа и возрождение китайской нации, так и за прогресс человечества и великое единение мира, своей неустанной борьбой существенно изменила тенденцию мирового развития и мироустройство. Партия, ведя за собой народ, успешно сформировала китайскую модель модернизации, создала новую форму человеческой цивилизации, открыла развивающимся странам новые пути к модернизации, предоставила совершенно новые альтернативы странам и нациям, стремящимся ускорить своё развитие и желающим сохранить собственную независимость»[2].

Таким образом, формирование новой цивилизации КПК считает одной из своих основных заслуг, причём не только перед китайским народом, но и перед всем миром, в особенности перед развивающимися странами, которым была дана новая, более эффективная альтернатива ускоренной модернизации.

В чём значение появления этого цивилизационного подхода? По сути, китайское руководство принимает теорию множественности цивилизаций, развивающихся различными путями. Исторически эта теория возникла как критика европоцентристских моделей развития, появившихся в рамках общей просвещенческой парадигмы.

Термин «цивилизация» довольно молод, в европейских языках он появился лишь во второй половине XVIII века для обозначения существовавшего еще со времён Древней Греции понятия о культурном и образованном обществе или народе, где господствуют «смягченные нравы», в отличие от народа варварского, дикого и некультурного[3]. Сформулированные в эпоху Просвещения идеи социального прогресса поставили уровень цивилизации выше, чем уровень дикости, цивилизованность стала считаться более высокой ступенью общественного развития.

В этом плане марксизм являлся довольно типичной просвещенческой теорией, пожалуй, одной из самых разработанных и убедительных. Его основатели были просвещенческими европоцентристами. Они верили в принципиальное единство мира и в то, что все общества проходят одинаковые стадии развития, хотя и в разное историческое время, а в отдельных случаях, возможно, с перескакиванием через некоторые этапы (такие мысли в конце жизни возникали у Карла Маркса, например, по поводу России).

Теория цивилизации как комплекса духовно-культурных черт, характерных для разных народов и культурных центров, которые отличаются друг от друга и необязательно представляют иерархию развития (не находятся на более высоком или низком его этапах), а эволюционируют в разных направлениях, возникла в XIX веке на волне подъёма романтического национализма и консерватизма. Последние доказывали ценность и уникальность исторического опыта каждого крупного народа. Если традиционно «цивилизованность» противостояла «варварству» как таковому, то теперь одна цивилизация стала противостоять другой. Не случайно труд одного из основателей этой теории Николая Данилевского, впервые выделившего десять отдельных «культурно-исторических» типов или цивилизаций, называется «Россия и Европа» и в значительной степени посвящён критике европейской цивилизации в её противопоставлении некоему славянскому типу, который должен появиться. Единое же человечество для него – пустая абстракция. Эта теория развивалась в работах таких авторов, как Освальд Шпенглер, Арнольд Тойнби, и в недавнее время в довольно упрощённом виде – Самюэлем Хантингтоном.

В самом Китае тоже существовали сторонники теории цивилизаций, которые особенно распространились в первой половине ХХ века. Особую известность тогда получили труды крупного философа и общественного деятеля Лян Шумина, согласно которым три мировые цивилизации – европейская, китайская и индийская представляют собой примеры развития трёх основных групп потребностей человека – материальных, социальных и духовных. После прихода к власти КПК подобные теории подверглись критике с марксистских позиций, Лян Шумина осудил лично Мао Цзэдун, и философ надолго попал в опалу именно потому, что не признавал теории марксизма, в частности идеи классовой борьбы.

Таким образом, принимая теорию различия цивилизаций, китайские власти фактически берут на вооружение традицию, идущую от Данилевского, Шпенглера, Лян Шумина и Тойнби, а вовсе не Маркса, Энгельса и Ленина, веривших в единую человеческую цивилизацию и прямую линию прогресса. Общей целью его является построение идеального и унифицированного общества – коммунизма – на всей земле.

Справедливости ради надо сказать, что отдельные марксистские, или, по крайней мере, просвещенческие черты, в китайском подходе сохраняются. Из документов пленума можно сделать вывод, что в мире существуют не только различные типы цивилизаций, но и некая единая «человеческая цивилизация», в развитие которой «китайская нация как древняя и великая нация мира» «внесла немеркнущий вклад», создав «блестящую цивилизацию с более чем пятитысячелетней историей». Больше того, иногда термин «цивилизация» употребляется и в изначальном смысле «уровня развития». Например, в резолюции в заслугу компартии ставится то, что она «заимствовала все созданные человечеством лучшие достижения цивилизации»[4]. По официальной теории, блестящая традиционная китайская цивилизация в XIX веке «покрылась пылью» из-за вторжения западных держав и феодального правления. Заслуга же КПК состоит в её возрождении, продолжении традиций и создании на её основе «новой человеческой цивилизации», цивилизации нового типа. Этот тип, согласно китайской схеме, является одним из нескольких или даже многих цивилизаций, составляющих сегодня общую человеческую цивилизацию.

Тем не менее идея об уникальности китайской цивилизации очевидна. Прежде всего, она (вполне в традиции Данилевского и его последователей) описывается как комплексная и включает в себя многочисленные аспекты. Об этом говорил сам китайский лидер Си Цзиньпин, отметивший в июле этого года в речи, посвященной столетию КПК, что новый тип человеческой цивилизации создан в Китае как результат строительства социализма с китайской спецификой и скоординированного продвижения материальной, политической, духовной, социальной и экологической цивилизации[5].

Сразу после того, как лидер страны упомянул этот новый тип, китайские обществоведы начали разрабатывать его идеи. Один из них пояснял: «Материальная цивилизация определяет отношения человека с вещами, реализацию цели совместного использования материальных достижений всем народом на основе значительного увеличения суммы производительных сил. Политическая цивилизация определяет отношения между партией и народом, заключающиеся в поддержании руководящей роли КПК, положения народа как хозяина, органического единства, основанного на управлении при помощи закона, самого широкого представительства коренных народных интересов. Духовная цивилизация определяет отношения человека с самим собой. Необходимо строго руководствоваться патриотическим чувством, выраженным в высказывании “Каждый несёт ответственность за процветание или упадок Поднебесной”, соблюдать правило порядочности, согласно которому слова не должны расходиться с делами, правило доброжелательности – “не делай другим того, чего не желаешь себе”, дух терпимости, выраженный в принципе “гармония при сохранении различий” и другие ценностные требования. Социальная цивилизация определяет отношения человека с другими людьми, делает акцент на сосуществовании в мире и гармонии, обеспечении и повышении уровня народного благосостояния, продвижении принципа социальной справедливости. Экологическая цивилизация определяет отношения человека с природой, поддержание и совершенствование системы и режима экологической цивилизации, создание условий для гармоничного сосуществования человека с природой. В целом новый путь китайской модернизации – путь не однолинейный, это путь комплексного развития цивилизации. Он предлагает китайский проект государствам и нациям мира, стремящимся найти лучшую общественную систему»[6].

Отличительные черты новой китайской цивилизации, как и в других цивилизационных теориях, определяются в их противопоставлении другим цивилизациям. Другой китайский теоретик заключает: «“Новый тип человеческой цивилизации” – это новейшее творение китайского народа, созданное под руководством коммунистической партии, ведомой марксистским учением, и рождённое на основе твёрдого следования социализму с китайской спецификой и его развития, преемственности и развития китайской культуры, заимствования и усвоения достижений человеческой цивилизации. Эта цивилизация отличается как от открытого порокам западного капиталистического типа цивилизации, так и от социалистического типа, основанного на советской модели. Она соответствует требованиям всеобщих законов мировой цивилизации и выходит за рамки усвоения западной капиталистической цивилизации. Она преодолела многочисленные изъяны капиталистической модернизации и освободилась от порока капиталистического отчуждения, разрушила монополию Запада на так называемые “универсальные ценности”. Этот тип цивилизации продолжает лучшие традиции китайской цивилизации на основе усвоения передовых достижений человеческой цивилизации и обладает большой жизненной силой, он обогатил знания человечества о законах цивилизационного развития и представляет огромную ценность для великого возрождения китайской нации и будущего развития мировой цивилизации»[7].

В теоретическом плане можно заметить, что принятие китайскими коммунистами цивилизационной теории знаменует собой новый этап индигенизации марксизма на китайской почве, причём китаизация идёт уже по пути не прямого смешения марксизма с традиционной китайской мыслью, а скорее с китайской мыслью первой половины ХХ века, которая уже тогда в значительной степени впитала в себя распространённые в то время западные теории. Это смешение можно видеть в приведённой выше формулировке резолюции пленума. Термин «великое единение» (датун) взят здесь из традиционной китайской философии, где он означал идеальное общество, однако лишь на рубеже XIX и ХХ веков философ и реформатор Кан Ювэй перенёс его из прошлого в будущее, и в этом значении он стал употребляться китайскими мыслителями и политиками, в том числе и, например, Чан Кайши. Понятие «модернизации» перенесено из современной западной социологии и политологии. И лишь сентенции о партии и народе можно каким-то образом отнести к марксизму в его ленинской интерпретации.

Если закрыть глаза на различия в терминологии, обнаружится: то, что излагают сегодня идеологи КПК, мало отличается от теории того же Лян Шумина, который, кстати, в конце жизни прямо стал отождествлять китайскую социальную цивилизационную модель с социализмом. Разница лишь в том, что Лян, в отличие от Си Цзиньпина, всё же считал, что наиболее высокая цивилизация должна быть построена на индийских духовных принципах.

Не случайно во всех странах – в Германии, России, США (например, теория пограничного духа Фредерика Тернера), Японии, странах Африки – эта идеология возникала тогда, когда рост национализма приводил к необходимости противопоставления собственных традиций и культуры внешним, доминировавшим ранее. Это новый шаг к отходу от курса на внешнеполитическую скромность Дэн Сяопина. Китайское руководство говорит миру (а точнее – само себе), что Китаю больше нечему учиться у других, наоборот – кое-чему другим стоит поучиться у Китая.

Конечно, КНР, в отличие от Соединённых Штатов или СССР, пока не навязывают свою политическую или экономическую модель другим. Во время беседы с Джо Байденом 16 ноября 2021 г. китайский лидер Си Цзиньпин прямо заявил: «Китай не намерен распространять свой путь на весь мир, наоборот, мы всегда поощряли другие страны на поиски пути развития, отвечающего национальным условиям страны»[8]. Однако сама идея о том, что новый тип китайской цивилизации более совершенен, чем другие, превзошёл все остальные по всем параметрам, оставляет место для желания распространить его на других, по крайней мере – путём усиленной пропаганды. Ведь, если ваша модель – самая совершенная, то другие могут не принимать её только по собственной глупости или из-за козней врагов. Глупость можно устранить путём перевоспитания, например, как это делается внутри Китая с непонимающими преимуществ китайской политической системы. А с врагами надо бороться.

О возможности такого развития событий говорит уже общепринятая в КНР идея о том, что Китай показал миру новый путь модернизации, отличный от западного. Тем самым, используя термин западной политологии, китайская официальная пропаганда пытается подорвать основу выраженной в западной теории модернизации идеологию США и их союзников, согласно которой, с одной стороны, благосостояния можно добиться, только приняв экономическую модель Запада, а с другой – экономическое развитие, создавая средний класс, неизбежно ведёт к демократизации и принятию западной политической модели.

Заявку на успешную альтернативную модернизацию делали разные страны, однако ни одна пока не добилась успеха. Особенно показателен и важен для Китая крах социалистического СССР. Именно поэтому в Китае указывают, что китайская модель преодолела не только западные, но и советские ошибки. Конечно, сторонники теории модернизации могут сказать, что время демократизации в КНР еще не пришло. Но в Китае, совершенно очевидно, так не считают. Там полагают, что нашли, наконец, иной путь, который может привлечь и других.

Признание собственной цивилизации наиболее совершенной напоминает не столько советскую идею «преимуществ социализма» (СССР никогда не претендовал на роль особой цивилизации), сколько классическую китаецентричную модель миропорядка, когда мир делился на культурную китайскую часть (хуа) и варварскую (и), причём задачей китайского императора было не завоевать варваров, а убедить их в превосходстве своей «блестящей» цивилизации. Методы убеждения были разными, от торговых и других привилегий до военной поддержки прокитайских сил на варварских территориях. Это приводило к тому, что очень часто соседние государства и племена попадали в вассальную зависимость от Китая даже без прямого завоевания и начинали приносить дань императору Поднебесной. При этом в Китае искренне считали, что действуют варварам во благо. Сегодняшний Китай активно вводит экономические санкции против соседних стран (Монголии, Южной Кореи, Австралии и других), когда его советы относительно того, как надо воспринимать китайскую политику, там не принимают. Китайские дипломаты по всему миру резко, иногда в грубой форме, критикуют тех, кто с их точки зрения, неправильно интерпретирует гуманный и справедливый китайский подход к их странам. Иногда это приводит к изменению позиции этих стран и даже извинениям. И в Китае искренне не понимают, почему такие действия, которые, как считают в Пекине, направлены на благо этих стран, вызывают там раздражение.

Нам в России, стране, где модернизация несколько раз заканчивалась крахом, изучать опыт соседней страны особенно важно. Конечно, пока нам ничего не навязывают, беспокоиться не стоит. У России достаточно беспокойства вызывают угрозы с другой стороны. Однако изучать развитие событий в Китае более пристально необходимо. Китайское общество действительно эффективно, его экономика даже в период пандемии развивается быстрыми темпами, и здесь нам есть о чём подумать. Но обучаться преимуществам китайской политической модели, поддержанию руководящей роли компартии и органическому единству коммунистов и беспартийных не хотелось бы. Тут мы уже учёные.

Клуб «Валдай»

Никто не будет спорить с тем, что Китай – это важный субъект мировой политики и значимый фактор развития международных отношений. Времена, когда аналитики говорили о «возвышении Китая» как о прогнозе, давно прошли. Китай уже возвысился, пишет Иван Зуенко, старший научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России.

Нынешний период – это и есть время максимального усиления КНР, когда прежняя модель бурного роста уже буксует, а новая так и не найдена. Это позволяет говорить о фиксации нынешнего положения как внутри страны, так и в плане способности Пекина проецировать свою силу вовне. Грубо говоря, Китай вряд ли станет сильнее, но в то же время в обозримом будущем он и не станет слабее – если, впрочем, не произойдут какие-либо тектонические сдвиги в системе международных отношений, о которых Си Цзиньпин предупреждал на недавнем съезде Коммунистической партии, говоря о «чёрных лебедях» и «серых носорогах».

China is Great Again

Однако, что же это за игрок на мировой арене – возвысившийся Китай – и что лежит в основе его действий, по-прежнему вопрос дискуссионный. Уже ясно, что Китай, как и многие другие страны развивающегося мира, не променял своё «я» на мнимые блага вестернизации и, вопреки чаяниям американской интеллектуальной элиты, по мере обогащения своего среднего класса не превратился в безвольного «сателлита» Вашингтона.

Вернее сказать, Пекин успел воспользоваться и тем, и тем: сочетая протекционизм и защиту национальных традиций от втягивания в «западную повестку» с выгодами, которые принесла ему интеграция в глобальную экономическую систему. Собственно, такое положение представлялось Китаю наиболее выгодным, так что разрыв, инициированный США, по-прежнему воспринимается как неблагоприятное развитие событий. В КНР до сих пор хорошо слышны голоса тех, кто, негативно оценивая противостояние с Западом, призывает вернуться к «старым добрым временам», когда Китай не воспринимался как угроза и ради будущей «десуверенизации» ему прощали даже явные отступления от логики неолиберальной глобализации, типа подавления протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.

Впрочем, с точки зрения интересующего нас вопроса – есть ли у Китая внешнеполитическая стратегия – важнее другое: оценивать логику действий Пекина сквозь призму западных моделей и концепций как минимум неконструктивно. КНР совершенно осознанно не приняла гегемонию западного дискурса в международных отношениях и пытается выстраивать свой собственный дискурс, который диссонирует с тем, к чему привыкли на Западе. Так, если оценивать крупные внешнеполитические инициативы Пекина по привычным лекалам, то получается бессмыслица: «Пояс и путь» (一带一路) вообще не поддаётся никакой классификации, поскольку не имеет ни целевых показателей, ни дорожной карты. А распиаренная концепция «Сообщества единой судьбы человечества» (人类命运共同体) по большому счёту описывается одной банальной фразой: «Миру – мир, сотрудничать выгоднее, чем конфликтовать».

Не меньшим заблуждением является и архаизация представлений о Китае, которая встречается в политологической литературе сплошь и рядом. Обычное высказывание в таком духе о современном (!) Китае может звучать так: «Политическое мышление китайцев предполагает долгосрочные стратегии, спокойную подготовку и отсутствие лишних движений. Это практически философия традиционных боевых искусств».

На практике же мы видим, что Китай с лёгкостью адаптирует западные политические концепции (кроме уже упомянутых «лебедей», «носорогов» и дискурса, можно упомянуть хотя бы стиль «боевых волков» в заявлениях дипломатов), постоянно находится в поиске новых форм и методов и старается не замыкаться на своём прошлом, будь то времена расцвета древних или средневековых империй или недавние «долгие восьмидесятые».

Поэтому, оценивая внешнеполитическую идеологию и стратегию Пекина, мы должны исходить, во-первых, из противоречивости и множественности факторов, влияющих на них, а во-вторых, из непоследовательности их реализации. И то, и то имеет объективные причины и далеко идущие последствия.

Болезни роста

Политическая традиция Китайской Народной Республики (государства, основанного в 1949 году в результате победы коммунистов в гражданской войне) – сложный микс из трёх базовых компонентов: тысячелетнего наследия китайской цивилизации, советских установок, а также собственного опыта китайских коммунистов, полученного ими в годы борьбы за власть. Однако, на современную внешнюю политику Китая влияет ещё больше факторов, причём некоторые из них противоречат друг другу.

Во-первых, это внутреннее представление о Китае как о великой цивилизации, которая должна быть региональным лидером и одним из центров мирового устройства – причём не благодаря силе, а благодаря более высоким цивилизационным достижениям.

Во-вторых, историческая память о традициях этноцентризма, вассально-даннических отношений с соседями и возможности мирного соразвития большого числа стран в китаецентричной экономической и культурной системе, как это было ещё совсем недавно, в Средневековье и на заре Нового времени.

Не менее важен и третий фактор, связанный с настроениями реваншизма, которые восходят к представлению о цивилизационном кризисе XIX–XX веков как о периоде внешнего давления на Китай. Восстановление цивилизационного могущества, «великое возрождение китайской нации» (中华民族伟大的振兴), о котором так много говорит Си Цзиньпин, на этом фоне представляется как единственно справедливый исход. При этом ряд нерешённых проблем с соседями (территориальных, связанных с исторической памятью и так далее) подогревает эти настроения реваншизма, что объективно пугает внешних наблюдателей.

Не нужно забывать, что Китай – партократическое государство и у власти находится партия, заявляющая о верности идеалам коммунистической идеологии, включая идеи интернационализма. Велика и инерция внутренних представлений о Китае как «развивающемся» государстве, которому было уютно и безопасно в рамках предложенной Дэн Сяопином концепции «Держаться в тени, стараясь ничем не проявлять себя, но при этом заниматься реальными делами» (韬光养晦有所作为).

Наконец, Китай, с одной стороны, «государство китайской нации», для которого краеугольным вопросом является объединение всех китайцев в рамках одной страны (отсюда концепция «одна страна, две системы» (一国两制) и столь болезненное отношение к «тайваньскому вопросу»). При этом де-факто и де-юре КНР – полиэтническое государство, в котором проживают народы, в культурном и языковом плане близкие к другим центрам мировой политики. Речь прежде всего о мусульманских народах Синьцзяна, существование которых во многом определяет отношения Пекина с исламскими странами.

Всё это делает китайскую внешнеполитическую «идеологию» сложным ситуативным набором установок, отражающим противоречивый характер самого современного китайского государства. С одной стороны, это идеология амбициозной великой державы с ярко выраженным националистическим подтекстом, замешенным на настроениях реваншизма и комплексах перед «европейскими колонизаторами»; с другой стороны, это идеология «лидера третьего мира», заявляющего о своём желании облагодетельствовать если не всю планету, то ближайших постколониальных собратьев. В конечном итоге это политика современного капиталистического государства, исходящего прежде всего из заботы об извлечении прибыли для национального капитала.

Безусловно, есть и магистральное направление внешнеполитической идеологии, связанное с общим движением Китая к реализации второй из «двух столетних целей» (两个一百年). Имеется в виду осуществление к 2049 году, году столетия КНР, «китайской модернизации» (中国式现代化) на основе «всеобщей зажиточности, гармоничного сосуществования человека и природы, отказа от войн, грабежа и колонизации». Иными словами, «построение социалистического модернизированного государства» (社会主义现代化国家). Внешняя политика в этом плане представляет собой важный, но всё же вспомогательный инструмент.

Противоречивость факторов, влияющих на внешнеполитическую идеологию, приводит к непоследовательности реализации внешней политики. Например, инициатива «Пояса и пути» была изначально воспринята зарубежными партнёрами как возможность за китайский счёт решить свои инфраструктурные проблемы. При этом китайские эксперты с самого начала твердили, что «Пояс и путь» предполагает взаиморазвитие и ресурсов в одиночку облагодетельствовать весь мир у Китая попросту нет. Размытые рамки инициативы, громкие заявления китайских политиков, которые обычно концентрируются только на позитиве, и образ Китая как сказочно богатого и при этом неразборчивого нувориша привели к тому, что ожидания по-прежнему велики. Впрочем, дождь из китайских денег так и не пролился, а за те проекты, которые всё-таки были реализованы на китайские кредиты и с помощью китайских подрядов, как оказалось, всё равно надо платить.

Другой характерный пример – Тайвань. Официальная позиция на этот счёт вполне миролюбива: «Тайваньский вопрос является собственным делом китайцев, которое должно быть решено самими китайцами. <…> Мирное воссоединение является наилучшим способом для объединения двух берегов Тайваньского пролива, а также наиболее выгодным вариантом для соотечественников с обоих берегов и китайской нации в целом». Однако заигрывания с националистическими настроениями и отдельные высказывания о том, что «решение тайваньского вопроса не может ждать вечно», приводят к высокому уровню ожиданий на этот счёт – как в самом Китае, так и за его пределами. А нынешнее руководство объективно не готово подкреплять эти ожидания действиями. Во-первых, приоритетным, действительно, всегда являлся сценарий мирного объединения и даже вариант сохранения статус-кво представляется более привлекательным, чем военная операция с неясными перспективами и высокой долей вероятности перерастания в мировую войну. Во-вторых, как мы уже отмечали, весьма велико сопротивление переходу к политике «великой державы» и хорошо слышны голоса тех, кто считает, что Китаю выгоднее и дальше «не высовываться».

Таким образом, подводя итог и ориентируясь на заданный в заголовке вопрос, можно сказать так: внешнеполитическая идеология у Пекина, безусловно, есть, и связана она со свершившимся достижением статуса одного из двух экономических лидеров мира. Внешняя политика должна соответствовать этому статусу и способствовать достижению страной магистральной цели – «построения социалистического модернизированного государства». При этом в силу того, что «возвышение Китая» произошло столь стремительно, наблюдаются определённые «болезни роста»: противоречивость и непоследовательность как идеологии, так и внешнеполитической стратегии в целом.

Для внешнего наблюдателя эти свойства китайской внешней политики накладываются на двойственное восприятие современного Китая (тот самый диапазон от архаики до модерна, упомянутый в начале статьи). В результате это сплошь и рядом затрудняет или и вовсе деформирует оценку действий КНР на мировой арене. Так, нынешняя синофобия западной политической элиты, с одной стороны, базируется на стремлении США сохранить своё положение мирового гегемона, а с другой, подпитывается отдельными громкими заявлениями действиями самого Китая, который всё ещё недостаточно опытен и решителен, чтобы на равных сражаться с Западом, но уже и не та бедная развивающаяся страна, которая могла «держаться в тени и скрывать свои возможности».

Право, политика и идеология современного Китая Текст научной статьи по специальности «Право»

Статья посвящена исследованию влияния политики и идеологии на современное право Китая . Анализируется роль правящей Коммунистической партии Китая в формировании «социалистической правовой системы с китайской спецификой». Констатируется, что предпринимаемые усилия в направлении правового строительства не способны кардинальным образом изменить отношение китайских граждан к праву и его институтам. Необходимы более фундаментальные шаги по признанию верховенства закона, искоренению влияния правящей партии на судебные решения и деятельность правоохранительной системы.

Похожие темы научных работ по праву , автор научной работы — Трощинский П.В.

Law, Politics and Ideology of Modern China

The article is devoted to research of the influence of politics and ideology on the modern Chinese law . Noted is role of ruling Communist Party in forming “socialist legal system with Chinese features”. It can be postulated that movement toward new legal system won’t radically change traditional legal mentality of Chinese citizens. To change that, much more fundamental measures should be taken to ensure rule of law, abolishing the Party’s power to influence court decisions and justice system.

Текст научной работы на тему «Право, политика и идеология современного Китая»

МЕЖДУНАРОДНЫЕ СТАНДАРТЫ И ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

П.В. Трощинский* ПРАВО, ПОЛИТИКА И ИДЕОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОГО КИТАЯ

Статья посвящена исследованию влияния политики и идеологии на современное право Китая. Анализируется роль правящей Коммунистической партии Китая в формировании «социалистической правовой системы с китайской спецификой». Констатируется, что предпринимаемые усилия в направлении правового строительства не способны кардинальным образом изменить отношение китайских граждан к праву и его институтам. Необходимы более фундаментальные шаги по признанию верховенства закона, искоренению влияния правящей партии на судебные решения и деятельность правоохранительной системы.

8 Право Китая, социализм с китайской спецификой, Коммунистическая партия Китая, правовая система, реформы, законодательство, социалистическая идеология, правовое регулирование, коррупция.

Одной из особенностей политического курса руководства КНР в последние годы стало активное обращение к механизму правового регулирования общественных отношений, наметилась тенденция усиления роли правового фактора в деле углубления политических реформ и экономических преобразований, осуществляемых в стране. При этом вектор развития правовой системы продолжает определяться правящей Коммунистической партией Китая (далее — КПК), которая играет доминирующую роль в политическом пространстве страны.

Китай не стал отказываться от сформулированной ранее доктрины «начальной стадии социализма». В преамбуле Конституции КНР закреплено: «Китай будет в течение длительного времени находиться на начальной стадии социализма. Коренная задача государства состоит в том, чтобы на основе теории социализма с китайской спецификой сконцентрировать силы на социалистической модернизации».

* Ведущий научный сотрудник Центра политических исследований и прогнозов Института Дальнего Востока Российской академии наук, кандидат юридических наук (e-mail: troshc@mail.ru).

НаXVIII съезде КПК, проходившем в ноябре 2012 г., подчеркивалась необходимость продолжения курса на построение социалистического правового государства, активизации усилий по искоренению коррупционных явлений в партийно-государственном аппарате. Генеральный секретарь КПК Ху Цзиньтао заявил, что партия будет способствовать «всестороннему стимулированию управления государством на основе закона» и что «верховенство закона является основой управления государством и политикой». Китайский лидер отметил важность «стимулирования научного правотворчества, строгого исполнения закона, соблюдения закона всеми судебными органами и гражданами, строгого равенства всех перед законом, гарантирования деятельности в соответствии с законом, строгого исполнения закона, привлечения к ответственности за нарушение закона»1. С конца 2012 г. в докладах государственных (партийных) лидеров Китая все чаще стала использоваться юридическая терминология. Следует отметить, что высшее руководство современного Китая связано с юридической наукой. Так, избранный в марте 2013 г. в качестве Председателя КНР Си Цзиньпин в декабре 2001 г. защитил диссертацию, получив степень доктора права2. Заместитель Председателя КНР Ли Юаньчао также имеет степень доктора права, а премьер Государственного совета КНР Ли Кэцян закончил юридический факультет Пекинского университета, затем получив степень доктора экономики3. Примечательно, что ни «великий кормчий» Мао Цзэдун, ни главный архитектор китайских реформ Дэн Сяопин, ни автор концепции «трех представительств» Цзян Цзэминь, ни разработчик теории «научного развития» и «гармоничного общества» Ху Цзиньтао не имели отношения к юриспруденции.

Многие члены Политбюро ЦК КПК имеют юридическое либо экономическое образование (ранее первенство было за выпускниками технических вузов), по меньшей мере 1/3 зарегистриро-

1 XVIII съезд Коммунистической партии Китая (8—14 ноября 2012 г.) // Экспресс-информация. № 7. М., 2012. С. 236.

Несмотря на то что диссертация Си Цзиньпина «Маркетинговое исследование китайской деревни» носила преимущественно политологическо-экономический характер, соискателю была присуждена степень доктора юридических наук. Подробнее см.: URL: http://www.dooo.cc/2014/08/30608.shtml (дата обращения: 21.04.2016).

См.: Жэньминь жибао. 2012. № 12. Вкладка с биографией основных лидеров КПК (на кит. яз.).

ванных в Китае адвокатов являются членами правящей партии. Практически во всех юридических институтах, университетах и крупных юридических организациях созданы партийные ячейки, которые «направляют» их деятельность на благо партии и государства.

КПК играет главную роль в формировании правовой системы государства. На 3-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва (декабрь 1978 г.) подчеркивалось, что «социалистическая модернизация нуждается в строгом соблюдении закона и дисциплины. Необходимо добиться, чтобы у нас были законы, на которые можно положиться; исполнение законов должно быть строгим, нарушение законов должно расследоваться и пресекаться»4. В октябре 1992 г. на XIV съезде партии, наряду с задачей построения системы социалистической рыночной экономики, был утвержден курс на укрепление социалистической законности. В своем выступлении Цзян Цзэминь заявил: «Необходимо уделять самое пристальное внимание совершенствованию правовой системы. Необходимо строго соблюдать Конституцию и другие законы, усиливать контроль за их исполнением, решительно бороться с такими явлениями, как «телефонное» право, несоразмерностью наказания и вины и т.п., гарантировать, на основании действующего законодательства, независимое рассмотрение дел народными судами и надзор со стороны прокуратуры»5.

К сожалению, несмотря на программные выступления руководителей Китая, одной из характерных особенностей его правовой системы является высокая степень влияния КПК на формирование принимаемого в стране законодательства. Деятельность партии в сфере правового регулирования общественных отношений носит характер прямого вмешательства в юридическую сферу. КПК влияет на принимаемые народными судами решения, практикуется замена действующего законодательства партийными директивами. К.А. Егоров свидетельствует: «Главная черта сложившейся системы — монополизация власти в руках руководства правящей партии, стоящей вне контроля общества; партия слилась с государственной машиной; утвердилось положение о

4 Жэньминь жибао. 1978. 24 дек. (на кит. яз.).

5 Цзян Цзэминь. Реформа. Развитие. Стабильность. Статьи и выступления. М., 1996. С. 209.

безусловном примате государства над правом, рассматривавшемся как простой инструмент государственной власти»6.

Экс-глава пекинского бюро лондонской Financial Times Ричард МакГрегор свидетельствует: «"Подавать в суд на партию опасно и бессмысленно, — сказал мне Хэ Вэйфан, бывший в ту пору профессором юриспруденции при Пекинском университете, одном из старейших и престижнейших вузов Китая. — Как организация, КПК находится вне и над законом. Она должна быть юридическим лицом, чтобы на нее можно было подать иск, однако она даже не зарегистрирована в качестве организации. Партия вообще существует вне правового поля". КПК настаивает, чтобы любые общественные организации регистрировались в государственных органах, и наказывает нарушителей, в то время как сама никогда не соблюдала такое требование, невозмутимо полагаясь на одну единственную строчку в преамбуле к Конституции, где говорится о ее «направляющей и руководящей роли», считая эту строчку достаточным основанием для своей власти»'.

Л.М. Гудошников подтверждает: «В КНР остается даже теоретически нерешенной проблема проверки нормативных документов КПК, общественных объединений на соответствие Конституции и законам государства. Отсутствует механизм обеспечения, например, проверки соответствующих документов духу и букве Конституции, принципам экономической, социальной и политической системы, требованиям защиты прав граждан и т.п. Изменение существующего положения, при котором конституционный надзор лишен соответствующего механизма его осуществления, потребовало бы проведения радикальной реформы политической системы, введения системы разделения властей. Однако руководство КПК, ее партаппарат решительно противятся такому разделению и, на словах допуская реформу политической системы, говорят лишь о «совершенствовании существующей системы собраний народных представителей». Де-юре такая система государственных органов претендует на всю полноту власти в стране. Де-факто она находится под жестким контролем аппа-

6 Егоров К.А. Китайская Народная Республика: политическая система и политическая динамика (80-е годы). М., 1993. С. 160.

МакГрегор Р. Партия: тайный мир коммунистических властителей Китая. Пер. с англ. М., 2011. С. 48.

рата КПК, действующего через депутатов, подчиненных партийной дисциплине»8.

В стране действует особая процедура привлечения к ответственности за коррупцию членов КПК. При получении информации о коррумпированности чиновника уголовное дело по этому факту сразу не возбуждается. Изучением полученной информации об участии члена КПК в коррупционных схемах начинают заниматься оперативные сотрудники (Центральной) комиссии по проверке дисциплины. Их деятельность подменяет собой работу следственных органов. Еще до возбуждения уголовного дела информация о возможной преступной деятельности коррупционера становится публичной. По сути, лицо еще до вступления в законную силу приговора суда признается виновным в коррупции. Такого рода процедура противоречит действующему в КНР законодательству, но имеет широкое применение в рамках КПК и признается допустимой. Вследствие этого потенциально нарушаются процессуальные права более чем 85 млн граждан КНР — членов КПК9 — согласно ст. 12 Уголовно-процессуального кодекса КНР «никто не может быть признан виновным в совершении преступления, если в отношении него нет вынесенного в соответствии с законом приговора суда».

По поводу вмешательства КПК в деятельность судебных и правоохранительных органов член Постоянного комитета Политбюро Ло Ган заявил: «Вражеские силы пытаются подорвать и поделить Китай, пользуясь правовой системой как предлогом. Вопроса о том, какую позицию должны занимать юридические органы, вообще не существует. Правильная политическая позиция та, на которой стоит партия»10.

Тем не менее критика верховенства партии над законом практически не слышна. Профессор Института марксизма Народного университета Китая Чжан Синь указывает: «Правящая партия может осуществлять свою деятельность только в рамках Конституции и закона, она должна осуществлять свои функции согласно действующему законодательству. Правящая партия должна подвергать-

Гудошников Л.М. Всекитайское собрание народный представителей //Духовная культура Китая: энциклопедия. В 5 т. Т. 4. / Гл. ред. М.Л. Титаренко. М., 2006. С. 235.

9 По состоянию на конец 2013 г. число членов КПК составляло 86 млн 686 тыс. человек. См.: Китай. 2014. № 8. С. 12.

10 Цит. по: МакГрегор Р. Указ. соч. С. 52—53.

ся контролю и замечаниям со стороны народа и закона, она должна сознательно исполнять закон, действовать в его рамках, охранять его, категорически запрещается каким-либо структурным органам или отдельным лицам правящей партии стремиться к каким-либо особым правам, которые выше закона либо находятся за его рамками. В то же время. необходимо дальнейшее реформирование и совершенствование форм осуществления правящих функций Коммунистической партии Китая, чтобы поставить их на рельсы законности». И далее: «История и реальная действительность в который раз свидетельствуют, что если правящая партия осуществляет свои функции не по закону, то это неизбежно оказывает серьезное влияние на становление законности в государстве, приводит к снижению, вплоть до полного умаления, авторитета Конституции и закона, дисбалансу в общественных отношениях и в общественном порядке, невозможности установления гармонии в обществе; поэтому осуществление правящей партией своих функций согласно закону является ключевым вопросом строительства социалистического правового государства и построения гармоничного общества»11.

В связи с приоритетом партийной воли над нормой закона на местах это нередко приводит к злоупотреблениям властными полномочиями и росту коррупции в среде партийной номенклатуры, хотя на уровне высшей власти декларируется беспощадная борьба с ней. Но как бороться с коррупцией, если в руках партийных чиновников сосредоточена огромная власть?

В контексте рассматриваемого вопроса особого внимания заслуживает позиция А.В. Виноградова, который считает, что на начальном этапе развития социалистической рыночной экономики в Китае коррупция способствовала экономическому росту страны. В тот период чиновник выступал в качестве «одного окна», оперативно решая возникающие у бизнеса проблемы при отсутствии каких-либо четких административно-правовых механизмов. «. У коррупции две функции, — отмечает этот ученый. — Первая, общепризнанная, негативная, затрудняющая экономическое развитие. Вторая, о которой не принято говорить — социокультурная,

11 Чжан Синь. Управление государством на основе закона как условие построения гармоничного общества // Проблемы развития государства и общества в России и Китае после 1990 года. Материалы российско-китайского симпозиума. М., 2006. С. 74.

позитивная, санкционирующая предпринимательскую активность населения и одновременно стабилизирующая отношения власти и бизнеса. На начальном этапе реформ вторая функция играет главную роль, она восполняет несовершенство правового режима, вводя специальные механизмы контроля за новой сферой жизнедеятельности. Использование служебного положения в личных целях означало появление особой формы взаимовыгодного совмещения личного и государственного интереса. Без этого совмещения предпринимательская инициатива индивида и рыночные реформы были бы невозможны. Поэтому целью борьбы с коррупцией на том этапе являлось не ее искоренение, а удержание в определенных рамках, потому что она была органической частью повышения экономической активности и создания параллельного с плановой системой свободного экономического пространства. Быстрая победа над ней означала бы уничтожение предпринимательской инициативы и возвращение к дореформенным временам»12.

Однако по мере государственного развития коррупция из фактора, стимулирующего экономический рост, превратилась в серьезную угрозу для национальной безопасности Китая. В отчетном докладе XV съезду КПК в сентябре 1997 г. Председатель КНР Цзян Цзэминь заявил: «. Борьба с коррупцией является серьезным политическим сражением, от которого зависит существование либо гибель партии и государства»13. По мнению А.В. Виноградова, до тех пор, «пока коррупция реализовывала свою созидательную функцию, общество воспринимало ее как неизбежное зло и мирилось. Но как только темпы роста снизились, в обществе усилилось ощущение социальной несправедливости. На этапе становления рыночной экономики протест вызывали предприниматели, первыми начавшие повышать свой жизненный уровень и нарушившие, таким образом, социальное равенство, и чиновники, которые им в этом помогали. Теперь протест вызывают, прежде всего, государственные чиновники, которые нарушают принципы социальной справедливости, декларированные государством. На начальном этапе государство с помощью чиновников создавало рыночную систему, теперь чиновники хотят ее эксплуатировать уже без

Виноградов А.В. Власть, бизнес и коррупция в Китае // Проблемы Дальнего Востока. 2014. № 1. С. 90.

13 URL: http://cpc.people.com.cn/GB/64162/64168/64568/65445/4526290.html (дата обращения: 21.04.2016).

государства. Этого же хочет бизнес. Таким образом, . коррупция превратилась в фактор, дестабилизирующий отношения власти и общества»14.

Подчеркнем, что на первоначальном этапе экономических преобразований, несмотря на противозаконность коррупционной деятельности, она допускалась по причине ее благоприятного влияния на развитие реформируемого государства. Таким образом, в очередной раз политическая воля правящей элиты по силе превосходила действующие законы, что привело к серьезным негативным последствиям: коррупция превратилась в раковую опухоль на теле Китая.

Осознавая серьезность проблемы вмешательства партии в деятельность юридических органов, Канцелярия ЦК КПК совместно с Канцелярией Государственного совета КНР 18 марта 2015 г. приняла Положение «О фиксировании, оповещении и привлечении к ответственности руководящих кадров за вмешательство в деятельность органов юстиции и препятствовании в проведении разбирательства по делам»15. В этом документе, состоящем из 13 статей, предусматривается ответственность за противоправное вмешательство имеющих статус государственных работников партийных органов всех уровней, собраний народных представителей, судебных органов, органов прокуратуры, военных органов, компаний, предприятий, производственных единиц, общественных объединений в указанную деятельность.

Согласно ст. 8 вышеназванного Положения под противоправным вмешательством понимаются:

просьбы о снисхождении к стороне дела на различных его этапах, включая проверку, возбуждение дела, расследование, судебное разбирательство, исполнение;

требование о личной (негласной) встрече со стороной дела либо с защитником, процессуальным представителем, близкими родственниками или иными заинтересованными в исходе дела лицами;

намек, потворствование окружающих работников либо близких родственников на обращение с просьбой о снисхождении к стороне дела;

14 Виноградов А.В. Указ. соч. С. 94.

15 URL: http://news.xinhuanet.com/2015-03/30/c_1114812232.htm (дата обращения: 21.04.2016).

высказывание тенденциозного мнения либо предъявление конкретного требования в отношении разбирательства по делу при превышении полномочий в форме заслушивания докладов, организации координационных встреч и т.д.;

иная деятельность по незаконному вмешательству в работу органов юстиции, препятствующая справедливому разбирательству по делу.

В нынешних условиях исключить влияние КПК на судебную, правоохранительную, административную системы страны невозможно. Можно говорить лишь о некотором смягчении давления на принимаемые государственными органами решения. При широких властных полномочиях КПК, размытом законодательстве, отсутствии гражданского общества партия будет продолжать играть определяющую роль в жизни страны, «руководя» процессом эволюции государства и общества в заданном направлении.

28 мая 2013 г. были обнародованы Правила принятия партийного законодательства Коммунистической партии Китая16. Не стоит удивляться такому названию партийного документа, опубликованного в одном из официальных государственных изданий. Мы умышленно приводим дословный перевод китайских документов для того, чтобы показать разность в отношении фундаментальных институтов государства и права, существующих в Китае и России. Если у российских юристов сразу возникнут вопросы о правомерности принятия партией законодательства, то для китайского об-

щества это не вызовет недоумения1'.

Согласно ч. 1 ст. 4 данных Правил под партийным законодательством понимаются: устав, правила, положения, регламенты, постановления, инструкции. В ст. 21 предусмотрено, что до своего принятия они должны пройти проверку содержания на предмет соответствия:

уставу КПК и партийной теории, линии, курсу, политике;

Конституции и законам;

вышестоящему партийному законодательству;

равному по силе партийному законодательству, регулирующему тот же самый вопрос;

16 Цзиньцзи жибао. 2013. 28 мая (на кит. яз.).

См., например: Избранное законодательство Коммунистической партии Китая. 2007-2012. Пекин, 2013.

решениям, принятым в процессе проведения консультаций в отношении затрагиваемых важнейших политических мер;

полномочиям принимающих органов и процедуре утверждения.

Как видим, соответствие принимаемых КПК документов положениям Конституции и законам проверяется во вторую очередь, после установления их соответствия курсу, проводимому партией. Законность снова уступает место политической целесообразности. Не удивляет содержание ч. 2 ст. 23 Правил, гласящей: «. После утверждения партийного законодательства оно обычно должно быть обнародовано», т.е. не исключается принятие закрытых документов, о которых не будут знать не только китайское общество, зарубежные исследователи, но и члены КПК. В связи с этим нельзя не вспомнить период в китайской истории, когда до принятия в 1979 г. первого Уголовного кодекса КНР в стране некоторое время действовал уголовный закон (если так можно назвать этот документ) в виде закрытой инструкции для прокуроров и судей, которая применялась лишь во время вынесения приговоров. Подозреваемые (обвиняемые и подсудимые) могли лишь догадываться о том, какое наказание им грозит за совершенное деяние в соответствии с этой инструкцией.

Справедливости ради заметим, что в вышеупомянутых Правилах указывается на необходимость отмены действия либо исправления партийных документов в случае их «несоответствия Конституции и законам» (п. 2 ст. 18). Партийное «правотворчество» должно соответствовать правотворчеству государственному, в противном случае подмена партией законов приведет лишь к углублению внутренних противоречий, росту коррупционных явлений, недовольству общества.

В августе 2013 г. ЦК КПК было обнародовано постановление «Об отмене и провозглашении прекращения действия ряда партийного законодательства и нормативных документов», в соответствии с которым было отменено 3 тыс. принятых с момента образования в 1978 г. КНР партией документов, 467 сохранили свою силу, при этом 42 подверглись изменениям. В ноябре 2014 г. партией был принят Пятилетний план работы по принятию партийного законодательства на 2013—2017 гг., который явился первым за всю историю нового Китая документом, закладывающим основу «чистки» принятых КПК нормативных документов, вступающих в противоречие с действующим законом.

В рамках рассматриваемой проблематики следует отметить

правовую доктрину «управление государством на основе закона»18, которая была сформулирована на XV съезде КПК и заложила основу будущей законодательной политики Китая на многие десятилетия вперед. В марте 1999 г. формулировка «управление государством на основе закона» была включена в ч. 1 ст. 5 Конституции КНР: «Китайская Народная Республика управляется согласно закону и становится социалистическим правовым государством».

В ноябре 2002 г. указанная доктрина была положена в основу построения в Китае «общества малого благоденствия» («сяокан» — «среднезажиточное общество»).

Главным вопросом повестки состоявшегося в октябре 2014 г. 4-го Пленума ЦК КПК 18-го созыва стала указанная выше политико-правовая доктрина. Впервые в истории страны правовой проблематике было уделено столь много внимания. По результатам доклада Председателя КНР Си Цзиньпина Пленум принял постановление ЦК КПК «О некоторых важных вопросах всестороннего

стимулирования управления государством на основе закона»19.

Одной из главных задач, стоящих перед руководством страны, было признано построение социалистического правового государства. Для этого власти необходимо соблюдать следующие важные принципы:

1) учет руководящей роли партии в происходящих в государстве и правовой системе процессах. Подчеркивается, что решения партии играют ключевую роль в ходе осуществляющихся преобразований. КПК занимает главенствующее положение в стране и выступает, по сути, источником правотворческих процессов в Китае.

Китайский ученый Се Чуньтао в статье «Нет оснований сомневаться в решимости партии осуществлять управление государством на основе закона» утверждает, что «без руководства со стороны партии невозможно осуществлять управление государством на основе закона»20. По его мнению, именно благодаря КПК китай-

18 Подробнее см.: Трощинский П.В. Влияние доктрины «управление государством на основе закона» на правовую систему современного Китая // Актуальные проблемы развития КНР в процессе ее регионализации и глобализации. Материалы VII Международной научно-практической конференции. Чита, 2015. С. 189-203.

19 Жэньминь жибао. 2014. 29 окт. (на кит. яз.).

Цит. по: Правовой Китай — правовое регулирование великого государства в новых нормализованных условиях. Пекин, 2014. С. 11 (на кит. яз.).

ское государство встало на путь правового строительства, а его народ получил невиданные ранее права и свободы. Такая позиция прослеживается во всех официальных источниках информации КНР. Однако в действительно правовом государстве справедливее было бы говорить о роли гражданского общества в деле формирования его правовых основ, а не о решающей роли правящей партии;

2) главенствующая роль народа при проведении внутригосударственных реформ. Обязательный учет интересов населения в деятельности государственных органов предусмотрен Конституцией КНР, согласно ст. 2 которой вся власть в стране принадлежит народу (ч. 1), осуществляющему ее через систему собраний народных представителей (ч. 2). Всекитайским собранием народных представителей (ВСНП), его Постоянным комитетом, местными собраниями народных представителей в качестве органов законодательной (представительной) власти принимаются важные для государства законы и другие нормативные правовые акты. В последние годы все разрабатываемые в законодательных комитетах китайского парламента законы подлежат обязательному обсуждению со стороны населения. Их проекты размещаются на сайте ВСНП для учета замечаний и предложений китайских граждан, ведется подсчет, а затем обнародуется количество принявших участие в обсуждении законопроекта. То же касается и важных нормативных правовых актов, принимаемых Государственным советом КНР;

3) равенство всех граждан перед лицом закона. Этот важный для любого государства принцип закреплен в Конституции КНР (ч. 2 ст. 33). Часть 4 указанной статьи гласит: «Каждый гражданин пользуется правами, предусмотренными Конституцией и законами, и в то же время должен выполнять обязанности, предусмотренные Конституцией и законами».

Исходя из данного принципа, руководство КПК делает акцент на необходимости привлечения к ответственности за совершенные преступления всех виновных лиц, невзирая на их социальный и (или) имущественный статус. Особо показательно, что коррупционные преступления караются смертной казнью. В конце 2014 г. по обвинению в коррупции исключен из партии один из самых высокопоставленных чиновников в истории нового Китая Чжоу Юн-кан (член Политбюро ЦК КПК) (возбуждено уголовное дело). Запущена процедура расследования, возбуждено уголовное дело в отношении Лин Цзихуа (главного советника бывшего лидера КНР

Ху Цзиньтао, зам. председателя Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета), развернута широкомасштабная кампания по борьбе с «тиграми и мухами», т.е. с крупными и мелкими коррупционерами всех уровней.

Однако, хотя законность и обоснованность обвинений высокопоставленных китайских чиновников в коррупции не вызывает сомнений, все же возникает ощущение, что в процессе борьбы с коррупцией определенные силы устраняют с ключевых постов в государстве своих политических противников. Под флагом такой борьбы осуществляется «чистка» партийного аппарата от оппонентов действующей власти, что ослабляет силы существующей внутри КПК оппозиции;

4) единство доктрин «управление на основе закона» и «управление государством при помощи морали», предполагающее учет в правотворческой и правоприменительной деятельности нравственных ценностей и категорий, ядром которых выступает социалистическая мораль. КПК старается поддерживать формировавшиеся веками нравственные принципы китайского народа (уважение старших, подчинение властям, стремление к образованию, повышение культурного уровня).

Вместе с тем заявляется о ценностях социалистической морали, которые, на наш взгляд, производны от традиционных для китайского общества представлений о взаимоотношениях личности с государством и окружающим ее социумом. Единство конфуцианских и социалистических ценностей резко диссонирует с распространяющимся культом наживы, оказывающим разрушительное влияние не только на рядовых граждан, но и на высокопоставленных членов партии;

5) учет китайской специфики, запрет на бездумное привнесение зарубежных ценностей и категорий на китайскую почву. Власти настаивают на особой специфике государства, модели управления им, на невозможности безоговорочного имплементирования норм международного права в правовую систему КНР. Китаю всегда был свойствен особый «национально окрашенный» подход ко многим фундаментальным институтам государства и права, устойчивые определения и понимание которых уже сформировались в западной науке.

Некоторые китайские ученые жестко придерживаются позиции в отношении навязываемого стране института демократии по западному образцу. Научный сотрудник Центра мировых проблем

агентства «Синьхуа» Вань Чэнцай пишет: «Неоднократные попытки демократизации Китая оказались безуспешными. История Китая свидетельствует о том, что демократия приводит к внутренним смутам. Китайские руководители считают, что всеобщие демократические выборы по западному образцу могут привести к новым смутам, поэтому идет поиск типа демократии, соответствующей китайской действительности. Успехи китайской экономики свидетельствуют о том, что на ближайшие 100 лет Китай имеет оптимальную власть, хотя не все идеально. Зачем же Китаю западная демократия, которая может привести к взрыву?»21.

Современное китайское право с формальной стороны носит ярко выраженный идеологический характер. Не случайно правовая система КНР в официальных документах называется не иначе как «социалистическая правовая система с китайской спецификой». Идеологичнее других отраслей выглядит конституционное право КНР. В преамбуле к Конституции указывается на примат марксистско-ленинской идеологии. Идеологические постулаты содержатся и в Уголовном, Уголовно-процессуальном, Трудовом, Гражданском процессуальном кодексах КНР, в Общих положениях гражданского права, законах «О судьях», «О прокурорах» и др.

Несмотря на отнесение (с оговорками) современного китайского права к социалистическому типу, оно чрезвычайно специфично. М.Л. Титаренко отмечает: «. То, что строится в Китае, и путь, по которому он идет, не укладываются ни в привычные рамки традиционных представлений о социализме, ни в либеральные схемы рыночных отношений западной демократии»22. Власти КНР руководствуются исключительно национальными интересами и «китайской спецификой», а социализм является лишь «ширмой» для поддержания внутренней стабильности в государстве, некой «скрепой» общества, защищающего его от распада. Хотя в официальных партийных документах в обязательном порядке присутствует упоминание о ценностях социалистической модели управления, социалистической законности, об идеях китайских руководителей разных поколений, общество живет по иным, более меркантиль-

Китайские политологи об отношениях КНР с Россией и США (оценки и прогнозы). Экспресс-информация. № 3. М., 2010. С. 37.

Титаренко М.Л. О феномене китайского социализма (размышления по поводу дискуссий о китайском социализме и итогов XVIII съезда КПК) // Проблемы Дальнего Востока. 2013. № 2. С. 4.

ным законам. Воспроизведение марксистко-ленинских формулировок, идей и лозунгов в законодательстве Китая не находит поддержки у нового молодого поколения китайских граждан.

Называть китайское право только социалистическим и относить правовую систему полностью к этому типу было бы неправильным. Да, на первоначальном этапе становления новой китайской государственности Мао Цзэдун призывал учиться у советской России, заимствуя все самые прогрессивные правовые институты, базирующиеся на марксистско-ленинской теории государства и права. Но в то же время предпринимались усилия по созданию собственной уникальной правовой системы. Прискорбно слышать, что «проведение окончательного пересмотра базовых принципов советского права является последним препятствием в модернизации права КНР»23. Жаль, что в глазах авторитетных исследователей бесценный советский опыт является преградой на пути к «светлому китайскому будущему».

После разрушительной для китайской государственности «культурной революции» власти КНР пошли по пути признания всех видов собственности, сочетания социалистической системы с рыночной экономикой. Была даже разработана концепция «социалистической рыночной экономики» с обязательной приставкой: «с китайской спецификой».

«Развитие общественно-политической мысли после 1978 г. определялось взаимодействием двух тенденций: стремлением реконструировать теоретическую систему марксизма и разочарованием в существующей концепции социалистического строительства, постепенно вытеснявшейся радикальной экономической реформой, — пишет А.В. Виноградов. — Результаты последней, существенно отличаясь от прежних представлений, вновь привлекли внимание к отношениям между идейно-теоретической доктриной и политическим курсом КПК. Снятие после периода острой идеологической борьбы ограничений на пользование зарубежными источниками привело к усвоению западных моделей и методологических подходов, а вместе с ними мировоззренческих установок и ценностей, способствовавших зарождению «буржуазной либерализации». Практика экономических реформ, расходившаяся с классической марксистской теорией, а также западные экономи-

Ван Чжихуа. Влияние советского права на право КНР // Государство и право. 2010. № 4. С. 78-79.

ческие концепции, ее объяснявшие, бросили вызов марксизму, особенно чувствительно относившемуся к результатам экономической мысли»24. Отсюда вытекает своеобразная китайская трактовка марксистско-ленинской теории, что незамедлительно сказалось на китайском законодательстве. С одной стороны, в нем присутствовали постулаты о верности социалистическим идеалам, с другой — оно вступало в диссонанс с этими «идеалами революции».

Вышесказанное позволяет сделать следующие выводы.

Исследование права современного Китая невозможно в отрыве от основ марксистско-ленинской идеологии и понимания происходящих в стране политических процессов. Одной из главных особенностей правовой системы КНР является определяющее влияние КПК на формирование законодательства. Современный Китай представляет собой партократическое государство, власть в котором принадлежит центральным и местным органам правящей партии. Решения КПК определяют вектор развития китайского права, закладывают основу правового строительства. Руководящая роль партии в регулировании общественных отношений носит характер прямого вмешательства в юридическую сферу. Партия стоит над законом, в отдельных случаях подменяя его своими решениями. Социалистическая целесообразность в понимании китайского чиновника верховенствует над позитивным правом.

С момента образования КНР политические решения КПК облекались в форму законодательных актов, что не могло не сказаться на правосознании китайских граждан. Как указывает Л.М. Гу-дошников, «КПК. еще со времен установления ее власти в освобожденных районах издавала и продолжает издавать директивные акты, непосредственно регулирующие деятельность государственных органов, практикуется и издание совместных партийно-государственных постановлений. . Более того, в течение многих лет не только в освобожденных районах, но и в КНР обычной практикой было вынесение судебных решений поле получения указаний пар-

24 Виноградов А.В. Дискуссия о марксизме // Духовная культура Китая: энциклопедия. Т. 4 / Гл. ред. М.Л. Титаренко. С. 87-88.

Гудошников Л.М. Эволюция политических институтов Китая во второй половине ХХ и начале XXI вв. // Политические системы и политические культуры Востока / Под ред. А.Д. Воскресенского. 2-е изд. М., 2007. С. 580.

Проблематика соотношения политики и права, по мнению Е.В. Куманина, «особенно важна для понимания китайского права. В силу исторических и национальных особенностей в Китайской Народной Республике политические методы воздействия длительное время вытесняли правовые формы организации общественных отношений. Поэтому для исследования китайского права требуется детальное выявление каналов взаимодействия политики и права»26.

Принимая во внимание влияние идеологии и политики на правовую систему КНР, ее следует отнести к смешанному, гибридному типу. В ней наличествуют как характерные черты социалистического права, так и основные институты континентальной и англосаксонской правовых семей. Все это цементируется китайской спецификой, характеризующейся значительным влиянием высоких принципов конфуцианской морали на правосознание и правовую культуру китайских граждан. Не только зарубежным исследователям, но и самим китайским ученым трудно дать точный ответ на вопрос об отнесении правовой системы КНР только к одному из существующих в мире типов. В этом и состоит главная специфика права современного Китая, его уникальность и неповторимость, так сильно притягивающая к нему взоры современных ученых.

Получила дальнейшее развитие доктрина «управление государством на основе закона», предполагающая усиление правового фактора в деятельности государственных органов. Праву стали уделять гораздо больше внимания по сравнению с предыдущими периодами исторического развития китайской государственности.

Однако предпринимаемые усилия в сфере правового строительства не способны кардинальным образом изменить отношение китайских граждан к праву и его институтам. Необходимы более серьезные усилия, направленные на обеспечение верховенства закона, недопущение влияния правящей партии на судебные решения и деятельность правоохранительной системы. Требуется кардинальная трансформация действующих политических и правовых институтов — в противном случае закон никогда не будет пользоваться заслуженным уважением.

26 Куманин Е.В. Юридическая политика и правовая система Китайской Народной Республики. М., 1990. С. 13.

Ван Чжихуа. Влияние советского права на право КНР //Государство и право. 2010. № 4.

Виноградов А.В. Власть, бизнес и коррупция в Китае // Проблемы Дальнего Востока. 2014. № 1.

Виноградов А.В. Дискуссия о марксизме // Духовная культура Китая: энциклопедия. В 5 т. Т. 4 / Гл. ред. М.Л. Титаренко. М., 2006.

Гудошников Л.М. Всекитайское собрание народный представителей // Там

Гудошников Л.М. Эволюция политических институтов Китая во второй половине ХХ и начале XXI вв. // Политические системы и политические культуры Востока / Под ред. А.Д. Воскресенского. 2-е изд. М., 2007.

XVIII съезд Коммунистической партии Китая (8—14 ноября 2012 г.). Экспресс-информация. № 7. М., 2012.

Егоров К.А. Китайская Народная Республика: политическая система и политическая динамика (80-е годы). М., 1993.

Китайские политологи об отношениях КНР с Россией и США (оценки и прогнозы). Экспресс-информация. № 3. М., 2010.

Куманин Е.В. Юридическая политика и правовая система Китайской Народной Республики. М., 1990.

МакГрегор Р. Партия: тайный мир коммунистических властителей Китая. Пер. с англ. М., 2011.

Правовой Китай — правовое регулирование великого государства в новых нормализованных условиях. Пекин, 2014 (на кит. яз.).

Титаренко М.Л. О феномене китайского социализма (размышления по поводу дискуссий о китайском социализме и итогов XVIII съезда КПК) // Проблемы Дальнего Востока. 2013. № 2.

Трощинский П.В. Влияние доктрины «управление государством на основе закона» на правовую систему современного Китая // Актуальные проблемы развития КНР в процессе ее регионализации и глобализации. Материалы VII Международной научно-практической конференции. Чита, 2015.

Цзян Цзэминь. Реформа. Развитие. Стабильность. Статьи и выступления. М., 1996.

Чжан Синь. Управление государством на основе закона как условие построения гармоничного общества // Проблемы развития государства и общества в России и Китае после 1990 года. Материалы российско-китайского симпозиума. М., 2006.

Какая идеология в китае сейчас

Какое место в жизни китайского общества занимает идеология? На этот вопрос ответить просто — колоссальное. Сложнее ответить на другой вопрос: какая это идеология и каким образом она определяет развитие КНР.

Чтобы ответить на этот вопрос, придётся начать издалека.

Сто цветов Китая

Мы часто спрашиваем у студентов на экзамене по новейшей истории Китая: какая религия является ведущей в стране? Правильный ответ: никакая. В Китае существует, как принято считать, так называемый религиозный синкретизм.

Справка

Синкретизм — соединение нескольких противоречивых теорий, отождествление и соединение разнородных начал, игнорирующие их различия. Религиозный синкретизм — слияние абсолютно разных религиозных направлений, вероучений и культов.

Это означает, что в Китае вполне себе спокойно уживаются вместе буддизм, конфуцианство и даосизм (впрочем, многие считают, что и конфуцианство, и даосизм — не столько религии, сколько философские учения). Причём уживаются не только внутри страны, но и в голове отдельного китайца, поскольку, на самом деле, относятся к различным сферам жизни: конфуцианство определяет отношения в обществе (отношение к власти, отношения в семье, нормы поведения и т. п.), буддизм относится к мистической стороне жизни (молитвы, гадания, религиозные ритуалы). Что же касается даосизма, то в его сфере остаются отношения с природой и всё, что касается человеческого тела, — физические практики, сексуальная жизнь и т. д. Понятно, что это очень упрощённая картина, но некоторое понятие о том, что определяет базовые постулаты поступков рядового китайца, она, на мой взгляд, даёт.

Примерно то же касается и идеологии. Официально Китай — страна победившего социализма, в которой основной идеологией является марксизм. Правящая в Китае партия, очередной — девятнадцатый — съезд которой на днях прошёл в Пекине, называется Коммунистической партией Китая. То есть партией, целью которой является построение коммунизма (или сначала социализма — первой фазы коммунизма, по Марксу). И в одной из первых статей Устава КПК записано, что марксизм является «идейной основой» партии. А одним из главных условий реформ в стране, выдвинутых Дэн Сяопином, было соблюдение «четырёх основных принципов»: «отстаивать социалистический путь, отстаивать диктатуру пролетариата, руководство со стороны партии, марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна».

«Китайский специфический социализм»

Однако марксизм в Китае, как и социализм, «китаизированный». Или, как принято переводить вслед за китайцами, — «с китайской спецификой», «ю чжунготэсэдэ» — «имеющий китайские особенности». При этом, кстати, редко кто обращает внимание на то, что с середины 90-х годов иероглиф «ю» («иметь») из термина «социализм с китайской спецификой» незаметно исчез. И теперь это звучит как просто «чжунготэсэдэшэхуйчжуи». То есть «китайский специфический социализм».

Одна из главных заслуг Мао Цзэдуна, считающегося в сегодняшнем Китае основателем государства и главным идеологом КПК, — это «соединение марксизма с практикой китайской революции», «китаизация марксизма». Впрочем, стоит сказать, что и сам марксизм в Китае был заимствован в основном из советской России уже с теми дополнениями и изменениями, которые связаны с именами Ленина, Троцкого, Сталина и отчасти Бухарина.

Заметим, что и основатель Китайской республики и партии Гоминьдан, с которой коммунисты боролись за власть в ходе Гражданской войны 1945–1949 годов, Сунь Ятсен тоже считался одно время марксистом или, по крайней мере, социалистом. И сама партия Гоминьдан строилась по образцу большевистской партии и с помощью советских советников (прежде всего Михаила Бородина, который был личным советником и другом Сунь Ятсена). Естественно, что термины марксизма в той или иной степени достаточно широко использовались обеими сторонами во внутриполитической борьбе в стране. Но непременно в сочетании с китайскими традициями общественной мысли, прежде всего конфуцианскими. Поскольку, как уже говорилось выше, именно конфуцианские традиции имеют отношение к организации общества и государства в стране.

Главное отличие конфуцианских традиций от марксизма, пожалуй, в том, что в конфуцианстве (и в Китае особенно) всегда существовал примат культуры, образования, то есть того, что в марксизме принято называть «надстройкой». В отличие от «базиса», то есть, проще говоря, экономики. Недаром одним из недостатков марксизма (вернее, одной из его частей — исторического материализма) считается так называемый экономический детерминизм, зависимость надстройки от базиса, наиболее выпукло выраженный в постулате о том, что производственные отношения определяются уровнем развития производительных сил. И меняются тогда, когда перестают этому уровню соответствовать. Другими словами, пока производительные силы (базис) не разовьются в достаточной степени, смены производственных отношений в ходе социальной революции не произойдёт. Именно из этого Маркс делал тот вывод, что социалистическая революция должна начаться в самой развитой стране капитализма.

Этот постулат был, как мы знаем, пересмотрен Лениным и его соратниками, заявившими о том, что революция может произойти в «самом слабом» звене капиталистической системы (то есть в России), а уже потом распространиться по миру. Китайские «марксисты» пошли ещё дальше (при поддержке Коминтерна, заметим).

Впрочем, подробное изложение всех новаций, привнесённых идеологами Китая в марксизм, не входит в рамки данной статьи. Скажу лишь о том, что для первого собрания сочинений Мао Цзэдуна, изданного в 50-х годах, многие его статьи пришлось редактировать с помощью советских специалистов, чтобы приблизить идеи Мао Цзэдуна к «советской версии» (к сталинской). Однако основные моменты, имеющие отношение к теме идеологии, назвать необходимо.

Как уже говорилось, это прежде всего примат культуры, то есть твёрдое сознание того, что именно идеи, культура, традиции, духовная жизнь общества, по большому счёту, идеология имеют решающее значение в жизни социума. Недаром и распространение марксизма в Китае началось с «движения за новую культуру». А самая знаменитая идеологическая кампания Мао Цзэдуна известна под названием «культурная революция».

Фрагмент «культурной революции» — народный суд над «ревизионистами». Пекин, 1966 год.

Идеологические кампании велись на протяжении существования КНР и КПК практически всё время. «Чжэнфэн» (кампания «исправления стиля»), «борьба против трёх и пяти зол», борьба с буржуазными элементами, кампании времён «большого скачка», «культурная революция», кампания критики Линь Бяо и Конфуция — это лишь некоторые наиболее известные в истории нового Китая. При этом будет упрощением считать, как это было принято в советской историографии Китая, что всё это — исключительно проявление внутриполитической борьбы, борьбы Мао Цзэдуна за власть в стране.

Дэн Сяопин тоже начал реформы с идеологической кампании — «борьбы за раскрепощение сознания», целью которой было избавление от догматического понимания марксизма и поиск собственных, китайских путей развития. Именно тогда был выдвинут тезис о том, что «практика — единственный критерий истины», и неважно, какого цвета кошка… Однако это продолжалось недолго — «борьбу за раскрепощение сознания» сменила «борьба с буржуазной либерализацией».

Коммунизм подождёт

Главный вклад Дэн Сяопина в идеологию нынешней компартии Китая, также записанный в Уставе КПК, — это теория «начального этапа социализма», позволившая при сохранении общей марксистской канвы представить дело так, что на начальном этапе развития социализма в Китае можно и нужно использовать рыночные механизмы и частную собственность (здесь Дэн отчасти опирался на работы Бухарина периода нэпа, как раз совпавшего со временем недолгой учёбы молодого Дэн Сяопина в Москве). Но при этом, как подчёркивал Дэн Сяопин, начальный этап социализма может продлиться в Китае и 50, и 100 лет. Это положение позволило не только широко использовать рыночные механизмы, но и отложить цель строительства социализма и коммунизма на далёкое будущее, поставив вместо неё цель «построения общества малой (а потом и средней) зажиточности», так называемого «сяокан» (термин, заимствованный из традиционных китайских построений).

Нужно заметить, что основные теоретико-идеологические новации представителей каждого из поколений, стоявших во главе страны после 1949 года, входят составной частью в ту самую статью Устава КПК, определяющую её «идейную основу».

Справка

Китайская историография для описания истории КНР употребляет термин «пять поколений руководителей». Первое поколение представлено Мао Цзэдуном и ветеранами партии, второе — Дэн Сяопином, третье — Цзян Цзэминем, возглавлявшим страну в 90-е годы, четвёртое — Ху Цзиньтао и занимавшим при нём должность премьера Госсовета (аналог премьер-министра) Вэнь Цзябао, пятое — сегодняшнее. Это деление вызывает критику некоторых отечественных китаеведов, говорящих о том, что подобное представление истории КНР намеренно упускает из виду деятельность тех руководителей Китая, о которых сегодня вспоминать невыгодно: Хуа Гофэн, Ху Яобан, Чжао Цзыян.

Правда, заслуги записываются по-разному, что определяется степенью и заслуг, и пиетета по отношению к данному руководителю. Например, Мао и Дэн названы поимённо, а Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао — без упоминания имени. До недавнего времени эта статья Устава, принятого на VI съезде в 2002 году (когда сдавал дела Цзян Цзэминь), исправленная через 10 лет, в 2012-м, когда власть переходила от Ху Цзиньтао к Си Цзиньпину, выглядела так: «Коммунистическая партия Китая руководствуется в своей деятельности марксизмом-ленинизмом, идеями Мао Цзэдуна, теорией Дэн Сяопина, важными идеями тройного представительства и научной концепцией развития».

Стоит подробнее остановиться на идее «тройного представительства», выдвинутой КПК в конце 90-х годов и приписываемой лично Цзян Цзэминю. Её смысл в том, что КПК с конца 90-х перестала представлять себя партией рабочего класса и крестьянства, а стала выражать (и всегда выражала, по Цзян Цзэминю) «требования развития передовых производительных сил Китая, коренные интересы самых широких народных масс» и, конечно, передовую культуру. То есть превратилась в партию «всего народа», что, в свою очередь, позволило активно привлекать и принимать в партию представителей бизнеса (тем более что в большинстве своём они были бывшими партийными работниками и чиновниками).

Упоминание о «научной концепции развития» относится ко времени правления Ху Цзиньтао, когда был выдвинут лозунг «построения социалистического гармоничного общества», явившийся ответом на недовольство очень большой части социума результатами реформы и прежде всего претворения в жизнь постулата Дэна о том, что сначала может обогатиться и стать зажиточной лишь часть общества, а остальные потом «подтянутся». Именно к этому периоду относится появление и усиление в Китае идеологии и влияния «новых левых», критикующих коррупцию и стиль поведения «новых китайцев» и призывавших вернуться к аскетизму и стилю времён Мао Цзэдуна.

«Не забирайте слишком вправо… провернётесь!»

Сегодня мы можем констатировать, что взгляды «новых левых» всё больше становятся мейнстримом. Вновь вошёл в моду и пропагандируется известный персонаж времён Мао Цзэдуна — солдат Лэй Фэн, трагически погибший в результате собственной глупости, но оставивший дневник, в котором он писал, что счастлив быть «винтиком Мао Цзэдуна».

Лэй Фэн — образец безупречного альтруизма и верности коммунистическим идеалам, пример для воспитания молодёжи.

Вновь всю страну и партию призывают «сплотиться» вокруг ЦК партии во главе с «ядром ЦК» товарищем Си Цзиньпином. Достаточно сказать о том, что практически все новации и положения товарища Си уже сейчас, не дожидаясь его ухода, были включены в устав на прошедшем съезде, а его «идеи о социализме с китайской спецификой новой эпохи» вписаны в ту самую статью Устава об идейных основах партии, причём с указанием имени.

Процитирую резолюцию съезда по проекту пересмотренного Устава:

«Идеи Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой новой эпохи являют собой продолжение и развитие марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна, теории Дэн Сяопина, важных идей тройного представительства и научной концепции развития, новейшее достижение китаизации марксизма, квинтэссенцию практического опыта и коллективной мудрости партии и народа, важную составляющую теоретической системы социализма с китайской спецификой, а также руководство к действию при осуществлении партией и народом великого возрождения китайской нации. В долгосрочной перспективе необходимо руководствоваться этими идеями и непрерывно их развивать… Съезд единогласно одобряет признание в Уставе идей Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой новой эпохи руководством к действиям партии наравне с марксизмом-ленинизмом, идеями Мао Цзэдуна, теорией Дэн Сяопина, важными идеями тройного представительства и научной концепцией развития. Съезд обязывает всех партийных товарищей добиваться единства взглядов и действий на базе идей Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой новой эпохи, повышать сознательность и решительность в их изучении и реализации, внедрять идеи Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой новой эпохи во весь процесс социалистической модернизации и во все аспекты партийного строительства.

Съезд одобряет внесение в Устав партии следующих дополнений: обеспечивать единство взглядов и действий на базе идей Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой новой эпохи; надёжно укреплять политическое сознание, сознание интересов целого, сознание ядра и сознание равнения, неуклонно защищать авторитет ЦК КПК, ядром которого является товарищ Си Цзиньпин, и поддерживать его единое централизованное руководство…

Съезд считает, что руководство со стороны Коммунистической партии Китая — самая сущностная особенность социализма с китайской спецификой, а также наиважнейшее преимущество социалистического строя с китайской спецификой. Во всех уголках страны партийными, правительственными, военными, гражданскими кругами и интеллигенцией — партия руководит всем. Съезд одобряет включение этого важного политического принципа в Устав партии, что способствует укреплению у всех членов партии партийного сознания, осуществлению идеологического единства, политической сплочённости и согласованности действий внутри партии…».